ПРАВОСЛАВНЫЙ ВЗГЛЯД НА КУЛЬТУРУ И ИСКУССТВО В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

Автор: Архимандрит Нектарий (Головкин).
Год выпуска: 2014
Из газеты: Газета №11-12 2014 Вестник Александро-Невской Лавры
Тема: Мнение
9 Ноябрь 2016

В многочисленных современных изданиях очень немногие касаются темы, которая, на мой взгляд, является настолько актуальной и злободневной, что будущее нашей молодёжи, да и вообще русской цивилизации ставится под угрозу. Проблема, которую мне хочется сегодня затронуть – это нравственная ответственность деятелей искусства в современном мире. Библия говорит, что искусство появилось на заре человеческого рода, после грехопадения, являясь, таким образом, принадлежностью падшего мира. Забывая об этом, многие стремятся обожествить искусство, и тем лишь умножают усвоенную миром греховность. В основе свойств, присущих искусству, лежат два начала: воображение и эстетика. Каждое из них питает искусство своей живительной силой, но несёт в себе и угрозу саморазруше- ния. Так как искусство есть игра фантазии, то, вытесняя память Божию, оно затмевает душу образами. Образное мышление есть своего рода суррогат духовного постижения Истины, оно, соединённое с рациональным мышлением, даёт то знание, какое доступно падшему со- знанию, пребывающему в неверии. Через веру же человек получает знание иного свойства и уровня. Понятно, что без воображения и игры фантазии искусство невозможно, но игра всегда есть подмена истинных реалий мнимыми, и подмена весьма опасная. Провозглашённый в XVIII веке принцип: «искусство выше при- роды», постепенно внедрил в подсознание че- ловеку идею, что творческое начало в человеке выше любого творческого начала, действующего извне, - будь то Господь Бог или некий неве- домый мировой порядок. Игра мнимыми цен- ностями в искусстве может привести человека к неверию в эти ценности, а затем и в любые ценности, порождая цинизм и лицемерие. В искусстве выражается эстетическая по- требность человека, и тяга к земной красоте может быть осмыслена как некое воспоминание о Красоте Небесной. Но секулярное искусство и здесь не может удержаться от таящегося в красоте соблазна, позволяя увлечь себя бесовски- ми образами. В чистом виде Красота Небесная отразилась в формах земной Красоты лишь в церковном искусстве – зримо в иконописи, архитектуре, в церковном пении и литературе. В православном понимании икона есть окно в Горний мир, через икону Надмирная святость являет себя земному миру. Церковное искусство даёт человеку знание, освещённое верою в незамутненном виде, приоткрывая Небесную Красоту и гармонию. Запечатление мира преображённой святости в таком искусстве есть форма молитвенно-аскетического опыта, секулярному деятелю искусства недоступного. Но искусство мирское, если оно не замутнено соблазном, также может призвать к очищению и совершенствованию, правда, обладая возможностями более низкого уровня. Ближе всего к духовному искусству, в сфере секулярного ис- кусства, находится та его часть, которая следует назначению пророческого служения Истине, или по слову Гоголя, «является незримой сту-

пенью к христианству». Конечно, сама Истина в полноте мирскому искусству не доступна. Искусство всё же является мощным сред- ством познания мира, но не всякое познание овладевает истиною. Владение истиной (пусть иллюзорной) нередко подталкивает деятеля искусства на путь учительства, властвования над душами и умами. В этом видится смысл и предназначение искусства, с этой особенно- стью сопряжён часто и дух тщеславия, разъ- едающий душу. Многие предъявляли к искус- ству требование поиска и утверждение идеала. Идеал подчас мыслился как принадлежность исключительно земного бытия. Такая цель мало доступна, если доступна вообще! А лик святости секулярному искусству вообще недо- сягаем, ему доступно показывать лишь не пре- ображённую плоть, может хоть в малой мере, но всегда тронутую следами страстей. Некото- рые и вовсе отвергают идею служения: искус- ство видится ими как средство самовыражения и самоутверждения. Часто искусство несёт исповедальную для творческого деятеля предназначенность, пред- ставляя ему возможность выразить или вы- сказать скопившиеся в глубине души какие-то возвышенные чувства или переживания. Об- лекаясь в материальную плоть, эти пережи- вания и чувства являют миру чудо искусства. Конечно, от таланта Богом данного, зависит достоинство этого новоявленного чуда – но и от силы чувства, от интенсивности душевных движений, от опыта, от степени овладения материей эстетического языка. Поэтому, как во всяком мирском деянии, здесь также под- стерегает деятеля искусства соблазн слишком утвердить свою самость, увлечься самолюбо- ванием, восхищением собственным талантом. Преподобный Григорий Синаит утверждал, что мечтания, соединённые со страстями, строят образы силою бесовской. Сознавая себя выше природы, деятель искусства утверждает себя в творчестве. И тем способен неиссякаемо пи- тать собственную гордыню – так раскрывается величайший соблазн искусства. Называя себя творцом, человек подменяет религиозное по- нятие Творца и, замыкаясь в собственной гор- дыне, уподобляет себя божеству. Но человек, отвергающий Творца, не может не ощущать пу- стоту собственного одиночества. Как и прочие дары Божии, дар творчества, дар эстетического наслаждения могут быть волею соблазнивше- гося человека направлены от блага к злу. Так Божий дар продолжения рода человеческого люди сумели поставить в услужение пороку, а дар воображения превратить в умственный разврат. К сожалению, эстетический разврат в наше время всё больше проникает в искусство. Человек, как существо высокоорганизован- ное и духовное, всегда стремится к красоте. «В какой мере преуспевает человек в духовном подвиге, – говорит Нил Синайский, – в такой – восходит на высоту тайн Духа и утаённых сокровищ премудрости». Поэтому внутренний голос его всегда зовёт к совершенству и свя- тости. Хотя он, может быть, чувствует слабость своей мысли и своего слова, когда пытается

выразить, в чём же именно состоит это совершенство и какие пути ведут к нему. Желание отозваться на этот внутренний голос и искание путей к совершенству придают человеку духовный смысл бытия и открывают ему возможность творить настоящую культуру на земле. Люди «живущие по плоти - о плотском помышляют, а живущие по духу – о духовном», – апостол Павел (Рим. 8, 5). А человек призван быть на земле именно духовным, разумным и богоподобным существом. Человеческая душа тогда изменяется, когда откроются в ней духовные ощущения, при посредстве которых открывается присутствие Высшего, и Невидимый становится Видимым. Все эти душевные качества даются человеку для благого и ответственного служения. Первое, что необходимо знать каждому, желающему творить культуру, - это чувство своей ответственности. Люди делятся на две категории: одни безответственно ищут в жизни своей наслаждения или пользы, другие же чувствуют себя обязанными чему-то Высшему и Священному, так, что, даже не умея выразить это словами, они не сомневаются в своём предстоянии Ему. Мир для них не случайное нагромождение впечатлений, явлений или удовольствий, но они чувствуют и прозревают цель и смысл своей собственной жизни; «и не успокаиваются на том потоке ничтожной суеты и мелкого сора, – как писал А. К. Тол- стой, – в котором тонут столь многие». Без по- нимания и подлинного предстояния Творцу «люди как мошки плодятся, питаются, греются и, умирая, дают место другим таким мошкам. Зачем тогда под старость быть лучше и до- брее?» - спрашивает он. Чувство ответственности даёт людям сти- мул высшего творческого смысла, вызывает в них живое чувство духовного задания и, в тоже время, ощущение собственного несо- вершенства. Это возлагает на них, в свою очередь, обязанность искать верный путь. Такое удостоверение в собственной духовности и есть первооснова живой религиозности. Ибо то Высшее, чему человек предстоит, есть Бог, и призвание человека определяется именно свыше. И ответственность человека есть в по- следнем измерении всегда ответственность пред Богом. Духовный разум человека состоит в познании истины верой, а вера изменяет его разум, откровением ему истины, которая – Христос. Духовность человека состоит, прежде всего, в уверенности, что в пределах его соб- ственной души есть что-то лучшее, то, что не зависит от человеческой воли и которое надо признать. К этому лучшему и высшему следует прислушиваться, вникать в него и предаваться ему. «И по мере того, как человек осуществляет это, он убеждается в том, что это высшее и лучшее совсем не исчерпывается его личными пределами, а является в нём самом как бы из- лучением и энергией действительно Высшего и Совершенного, которому он и предстоит на протяжении всей своей жизни. Таким образом, в основе подлинной духовной культуры лежит личная, искренняя рели- гиозность. Религиозность есть живая первооснова

истинной культуры. Она несёт человеку именно те дары, без которых культура теряет подлинный смысл служения. «Кто творит без верховного Начала, без идеала, не творит, а произвольничает и тешит себя», – писал И. А. Ильин. Мы должны признать, что поклонение Богу не унижает, а возвышает человека. Человек, который ничему не поклоняется, обманывает себя, ибо на самом деле он поклоняется себе самому и служит своим страстям. Предстоящий же Богу измеряет себя тем, чему он предстоит. Именно это надо иметь в виду, читая евангельские слова: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5. 48). Ещё древнегреческий философ Сократ пи- сал, что совесть, исходя из глубин человеческого духа, является вестником иной воли, иного знания. Так пробуждается и крепнет в человеке живая совесть, которая как творческая энергия, энергия любви и воли, направляет его вперёд, к предстоящим творческим свершени- ям. Она есть прирождённая правда, которая и даёт человеку высшее счастье на земле. Ду- ховное достоинство состоит в том, что человек утверждает свою жизнь восприятием Бога, верностью и любовью к Нему. Вот где скрывается последний и безусловный корень духовной ответственности, без которой человеку невозможно создавать духовную культуру. Человек как свободное существо всецело отвечает за свою жизнь, её содержание и направление. Конечно, воля не является само- стоятельным элементом души, и понятие о воле неотделимо от понятия о сердце. Воля - это «равнодействующая сила» стремлений и желаний сердца. И тайна свободы воли состоит в том, что силы духа способны аккумулироваться, утверждаться и умножать свои возможности, а также преодолевать свои внутренние и внешние препятствия. Конечно, каждая личность устанавливает направление и содержание работы воли, в этом, прежде всего,

и заключается её «свобода», но свобода огра- ниченная и несовершенная. Только при усло- вии объективно положительных нравственных установок свобода воли может расцениваться как положительная реальность. Абсолютной же свободы нет и быть не может и можно только благодарить Бога за то, что такая свобода не дана человеку. В. С. Соловьев высказал в своё время прекрасную мысль, что «всех животных Бог подчинил определённым законам. Один человек ни в чём не стеснён и может стать тем, кем он пожелает. Ничто не мешает ему опу- ститься до самой низшей ступени животного мира, но он может подняться и до высших сте- пеней добра». Свобода есть сила и искусство человека определять себя самого и свою жизнь к духовности, согласно своей веры, призвания и ответственности. При таком понимании сво- боды явления зовущей совести и явления уко- ряющей совести получают свой полный смысл и значение. Дух человека есть личная, разумная энергия, и разумная не в смысле сознания или рассудочного мышления, а в смысле ясного предметного созерцания и зрячего выбора. Неспособный к этому деятель искусства не может считаться морально зрелой личностью, и творцом культуры. Он есть обыкновенный обыватель и ка- рьерист, который и сам себе-то не доверяет. Отсюда уже ясно, что необходимо различать: предварительную ответственность и последующую ответственность. Предварительная от- ветственность деятеля искусства есть живое сознание призвания Божия к служению и в то же время - искренняя воля к совершенству. И это чувство своей ответственности сразу дис- циплинирует его и вдохновляет. Значение этой предварительной ответственности в культурном творчестве основополагающе и велико. Чтобы убедиться в нём, достаточно представить себе человека, который берётся за какое-нибудь творческое дело и лишён предварительной ответственности. Что создаст живописец, кото-

рый не знает ничего высшего и священного над собою, который не чувствует своего призвания выразить верное, ясное и значительное? Не так же ли обстоит дело с поэтом, музыкантом, скульптором и архитектором? Именно отсюда возник весь современный «модернизм» в ис- кусстве... Чего можно ждать от безответственного учёного, который не связал себя клятвой не выдавать гипотезу за истину и утверждать только достоверное и очевидное? Чего можно ждать от безответственного судьи, не требую- щего от себя ни верного правосознания, ни достоверности в изучении факта, ни прозрения в душу подсудимого, ни точного знания зако- на? Чего можно ждать от безответственного политика, если он интриган и карьерист? Он - столь же отвратительный морально и пагуб- ный в общественном отношении. А между тем современная государственность кишит такими людьми в демократических странах. Ещё Ари- стотель сказал, что демократия есть почва для демагогии и тирании. Кто захочет лечиться у безответственного врача? Обучать своих детей у безответственных учителей? Какой полководец выиграет сражение, командуя безответственными офицерами и солдатами?. Таким образом, деятели искусства, не ве- давшие, что есть чувство ответственности, предстояния Богу и призванности и что есть воля осуществить, как должно быть, не спо- собны творить настоящую духовную культуру и вносить свой полезный вклад в дело творческого обновления и углубления грядущей духовной культуры и цивилизации. И те, кто сами поймут это, примут на себя обязанность изъяснить это и другим. А мы, русские люди, понимаем, что именно это важнее всего в деле возрождения нашей Родины.

В древности искусство было религиозным–символическим языком духа. Первой се-куляризацией культа была античная трагедия, которая уже в своей ранней стадии имела мифологический богослу-жебный характер. Трагедия была ложной дешифровкой материализованного культа. Очищение души – как соприкосновение с духовным миром – было заменено сопереживанием и эмоциональнымдушевным состоянием. И победа добродетели через обязательное убийство человека становится сюжетом как древних, так и современных трагедий. Следующая ступень секуляризации — это провозглашение автономии душевных человеческих чувств и их самоценность. Вечной темой теперь становится земная любовь. Постепенно от духовности искусство переходит в область душевную, от душевной в телесную, превращаясь наконец в патологическую болезнь. Религиозное же искусство занимает только небольшой уголок в сознании человека в современном мире. С течением времени искусство распалось на обособленные виды и жанры.

Музыка

Бог есть личность и создал мир вне Себя (из ничего), и если человек прилепится своим сердцем к тому, что не есть Бог, – он рискуетостаться вообще без Бога. Музыка считается самой вдохновенной из всех форм искусства. Своим ритмом, мелодией, гармонией звуков, динамикой, колоритом и множеством нюансов передаёт бесконечную гамму чувств и настроений. Её сила заключается в том, что она, минуя разум, прямо проникает в душу. «Любое музыкальное произведение таит в себе такой эйдетический предмет, который уже не зависит от того, жив или умер композитор, хорошо ли, плохо ли воспринимается данное произведение». (А. Ф. Лосев). Соответственно своему содержанию, музыка может вызывать в слушателе самые возвышенные, благородные чувства, или, напротив, самые греховные и тёмные желания. Анализом такого идеально-музыкального предмета занимается феноменология, которая ставит своей задачею конструкцию живого музыкального предмета в сознании. Феноменологическая эстетика, давая отвлечённую картину живой музыки, оставляет живую музыку и живое восприятие её нетронутыми, и только говорит: такова музыка, конструированная в понятиях. Конечно, реальное явление музыки возможно благодаря физическим, физиологическим и психическим процессам, но они не имеют прямого отношения к истинному феномену музыки. Эти законы совершенно одинаковы как для музыки, так и для прочих областей. Говоря о многих направлениях современной музыки – она представляет собой транс-формацию страстей в ритмы и мелодии. Порой страстность музыки может достигать и утончённых, кажущихся благородными форм,

но она всё же принадлежит области человеческих эмоций и не может быть надмирной. Му-зыка, являясь непосредственным и интимным видом искусства, глубоко захватывает душу человека, где и кроется опасность включения души в область страстных мечтаний, доводящих до поклонения сатане. Так начало порога в музыке, ведущее к сатанинскому культу, было положено группой «Битлз», когда она выпустила в 1968 г. свой «Дьявольский белый альбом». Музыка вроде рок-н-ролла, особенно в стиле «тяжелого металла» приводит людей в состояние буйности, ажиотажа, злобы и психических расстройств. А хулящему Духа Святого не простится в веке сем и в будущем. Рок-музыканты, вознося в своих песнях хулу на Бога, даже если в «шутку или по глупости», провоцируют своих поклонников к хулению, уже тем самым, возможно, губят их. Духовно чуткий человек не может не видеть влияния дьявола на современную музыку. Но, говоря даже о возвышенной мирской музыке, совершенно очевидно, что ей не посильно выразить духовную красоту, она способна лишь уловить и воплотить звуки падшего греховного мира. А современные рок и поп-музыка — это демонический апокалипсис, пляска смерти и предчувствие будущих катастроф. Такая музыка воплотила в себе коллективную истерию забывшего Бога и погибающего в своих страстях человечества. Музыка представляет собой за-шифрованные мысль и переживания, поэтому она может и должна носить вспомогательный характер. Явно и в полной мере раскрывает глубинные переживания и мысли человеческое слово. А музыка способна лишь усилить и украсить их. Область духа нельзя выразить языком музыки: это область безмолвия и цельности и понимается не как статика, а как динамика вечных энергий, которые невозможно выразить в высоте и частоте звуковых волн. Церковное пение как музыка человеческого голоса, трансформирующая молитвенные чувства в мелодии — условна и символична. Каноны этой музыки создали тот фильтр, который очищает её от налета страстей. Для того, чтобы понимать её, требуется предварительная подготовка. Она может показаться на первый взгляд несколько однообразной для новона-чального человека, может быть ищущего в музыке наслаждения и восторга. Но покаянное чувство и молитва открывают ищущей душе всю полноту удивительной красоты церковных песнопений.

Живопись

Однажды моя близкая знакомая рассказала, что когда она с семьей побывала на выставке М.Шемякина, то у неё и родных сильно разболелась голова – таковы последствия общения с «прекрасным». «Я чувствовала себя как бы разорванной на мелкие части, – рассказывала она,

– ощущала ужасную пустоту и гнетущее чувство тоски» Дело в том, что каждый предмет ис-пускает хрональное излучение, которое сохраняется очень долго. Это установлено учёными и изучалось, в частности, белорусским учёным Вейником. Произведение художника напря-мую связано с его творцом и несёт на себе печать его внутреннего мира, склада души, свойственного автору. Художник передаёт в своём произведении не только определённую мысль, профессиональную культуру, форму, цвет, фактуру, но и нечто личное; тем, заражая зрителя, то возвышая и очищая его душу, то ввергая в пучину дисгармонии и разлада. Особенно это относится к абстрактному искусству, ибо здесь художник замкнут на себя, свой внутренний мир, чуждый христианскому миропониманию. Господь сочетал духовное начало и телесноеорганическим союзом. Так и в гармонии идеализма с реализмом возможно художественное истинное творчество, облекающее духовное в видимую форму. Искусству не подобает быть только копией творения, смысл творчества в преображении греховного несовершенного начала в начало совершенное и прекрасное. Возможности живописи ограничены, она бессильна отразить реальность духовного мира, кроме идиомы, которая названа православной иконописью; в ней картина превращается в образ — символ, лишённый чувственной ассоциативности. Картина не может выразить духовную жизнь, но иногда бывает способна зафиксировать, запечатлеть в красках, как в бледных теневых отражениях, уголки духовного мира на земле: монастыри, храмы, лица, озарённые радостью молитвы или печалью покаяния. Художественное произведение на тему о Христе как результат личного проникновения художника в мир христианских переживаний и воззрений может быть рассматриваемо и с богословской точки зрения. Поскольку художник на картине интуитивно представляет ком-ментарий на мистическую, трансцендентную сторону личности и жизни Христа и отвечает на вечный вопрос Христов: «За кого люди почитают Меня?». Но истина, свидетельствованная Христом, это – Он сам (Ин., 14,6), ибо Господь принёс нам все новое тем, что принёс Самого Себя. Религиозное искусство по преимуществу является идейным. Христианство, по существу своему, как целостное жизненное состояние, обращается к человеку через религиозную живопись в его полном объёме и содержании. Но картины Иванова, Нестерова,Поленова и других — это только лишь островки в море страстной живописи, просветы лазури в покрытом тучами небе, таинственная песня тишины среди громких песен и гимнов плоти.

Реализм, воспроизводящий одну материальную действительность – не искусство, а только механическая, фальшивая, причём односторонняя копировка внешнего облика жизни. Наказание за односторонность художественного материализма – недосягаемость для него вдохновенного высшего творчества. Если живопись бессильна передать бытие духовного мира, то современный абстракционизм смог заглянуть в бездны ада и человеческого подсознания. Он отразил процесс рас-пада человеческой личности — превращение человека в конструкцию. Он пишет иллюстрации к рок - и поп музыке, изображая демонический мир в эпилептических припадках.

Театр

В древности греческий театр являлся хотя и ложно, но всё же религиозным учреждением, а не светским, каковым он стал впоследствии, при этом не уничтожив зависимости театра отего духовного корня и первоисточника. Вопрос о происхождении драматической поэзии находится в её связи с богослужением древних греков, в особенности с почитанием Диониса (Вакха). Само слово «трагедия» (трагос-козел и оди – песнь) произошло из тех дифирам-бов, которые пели о «страданиях» Диониса и выполняли первоначально у пылающей жерт-вы козла. О греческом театре высказался ещё в свое время святитель Иоанн Златоуст, называя его «школой страстей». Современный театр стал более примитивным и вульгарным. Он отличается от древнего театра ещё тем, что там допускалась меньшая степень обнажённости.

Но сейчас особенно беспокоит другое: театр в погоне за модой стал ставить пьесы и балеты на библейские темы, то есть профанировать и опошлять саму религию. Учитывая мнение святых отцов, следует, однако, оговориться в отношении к современным средствам коммуникации, таким как радио, телевидение, кино и отчасти даже и театр. Ибо научные фильмы и христианское искусство широко распространяются именно через эти средства. Это лишь одно из немногих исключений современной цивилизации, когда она приносит не вред, а большую пользу. В отношении к так называемым культурным ценностям мира не может быть абсолютных суждений. Необходимо учитывать, что надрыв в духовной жизни опасен, и несвоевременный подвиг воздержания для неокрепшего духовно христианина может принести непоправимый вред. Если для христианина театр – духовная болезнь, то для невоцерковлённых театр, может быть, и полезен, как некое предварительное оформление хаоса жизни. Для житейской мирской души он может послужить ступенью к духовному благородству и нравственному очищению. Стимулом совершенства может послужить лишь то, что возвышает, а не принижает уровень души. Духовная жизнь не может развиваться скачками. Лестница духа имеет свои ступени – видимые и невидимые. Потому для многих людей в мире театр выполняет своё положительное дело, будучи сам по себе отрицательным явлением. Вот почему многие верующие, недавно пришедшие в храм, посещают театр, да немало верующих и среди самих актеров.

Жизнь театра – неотъемлемая часть падшего мира. Среди этого мира воплотился Господь, давая силы и возможность верующим устоять и не дать поглотить их в соблазнах. Театр легче всего отвлекает душу от Царства Божия и потому на нём лежит и больший грех. Все служения связаны с трудом и потому труд есть оправдание жизни. Труд актера – опасный выбор для христианина. Оправдание актеров может быть лишь в лично-бескорыстном служении идеальным задачам театра: облагораживанию грубости духовной, лежащей на духе человеческом. Удерживающими от большего зла также могут быть, например, бескорыстный спорт, шахматы и многое другое. Людей, постоянно мятущихся в суете житейской и греховной хаотичности чувств, театр может успокоить, привести в равновесие и гармонию жизни. Для многих он является единственной трапезой крох Небесной истины. Процесс стяжания Святого Духа есть про-цесс перерождения внешнего плотского человека во внутреннего духовного. Поэтомувнешнего человека, оче видно, нельзя лишить сразу до определённого времени многих мирских интересов и развлечений: литературы, театра, спорта, знакомств и т. п.

Вот почему многие духовники иногда некоторым своим чадам разрешают ходить и в театр, хотя знают, что духовной пользы от этого мало. Но эти влечения ко всему мирскому отомрут в своё время, если только будет продолжаться процесс воз-растания внутреннего духовного человека под влиянием молитвы, духовной литературы, таинств и среды верующих христиан.

Нам Важно ваше мнение ФОРУМ