| Время — самое загадочное явление в природе. То растягивается, то исчезает, то превращается в фотографические снимки. А иногда продолжает жить, невзирая на разум и факты.
Невозможно поверить, что прошло более двадцати лет со дня смерти батюшки! Воспоминания о нем живут совсем рядом с мельчайшими подробностями моей каждодневной жизни. Так же, как раньше, с любым вопросом я обращаюсь к отцу Василию, только прихожу теперь к нему на могилку. …Твоя могила, Как рай, спокойна! Там все земные Воспоминанья, Там все святые О небе мысли… (В.А. Жуковский) Батюшка всегда рядом, всегда слышит молитвы к нему и помогает, но как не хватает его голоса! Первое воспоминание — на полочке с книгами стоит фотография отца Василия и алтарника Алексея Василенко (теперь иеромонаха Петра). Мне — меньше трех лет, я люблю эту фотографию и говорю маме: «Это — Лексей, а это (показывая на батюшку) — наш Бог». Мне нравилось бывать в храме, особенно если слышала голос батюшки, такой любимый и доро- гой. Видела отца Василия не сразу, только когда он выходил на Великое каждение. Батюшка шел по храму и всем дарил добро и любовь своего не- забываемого взгляда. Он весь как на облаке — в сладком и праздничном тумане. Для всех своих духовных чад отец Василий вы- маливал чудо. Мне не было года, когда я сильно заболела. По нескольку раз на дню теряла созна- ние, переставала дышать и синела. Врачи назна- чили очень страшный препарат с люминалом. Батюшка категорически запретил давать мне его и благословил каждый день причащать в течение недели. После третьего причастия приступы у меня прекратились. Я выросла, вышла замуж, родила ребенка, у меня прекрасная, очень интересная и любимая работа. А что бы со мной было, если бы?.. Помню день батюшкиной смерти, будто он был вчера. Суббота. Я возвращаюсь из школы, в руке сжимаю пакет с подарком. Мой день рожде- ния выпадает на праздничные по случаю Победы дни, поэтому поздравили меня заранее. Смутно вижу мамино лицо через окно и вдруг понимаю, что случилось какое-то страшное, непоправимое горе. Забегаю домой… Мама плачет. Батюшка умер! Наш батюшка умер! Я не могу в это пове- рить, но тоже плачу. Два дня до похорон мы практически не ухо- дили из храма. Эти дни остались в памяти как Страстные Четверг и Пятница. Хоронили отца Василия 8 мая, в мой день рождения. Мне исполнилось одиннадцать лет. Во время отпевания Ирина Ивановна, регент Спасо-Парголовского храма, позвала меня к себе, но я не могла петь. Я стояла рядом с гробом и ры- | дала. Храм был заполнен людьми, как на Пасху. Все плакали и молились с таким единодушием, будто на всех было одно сердце, и оно перепол- нилось горем. На улице шел грустный, ледяной дождь со снегом. Он прекратился, только когда из храма вынесли батюшку и Крестным ходом понесли к могиле. Ни разу с тех пор я не чувствовала такого горя и сиротства! Даже сейчас, когда прошло двадцать с лишним лет, я пишу это и мне больно. К такой утрате не привыкнуть, не притерпеться. Как не хватает отца Василия! Как хочется снова побыть рядом с ним! Увидеть, услышать, ощутить его любовь. Всем казалось, что батюшка любит его больше других. Для всех у него хватало горячей, искренней Любви. Теперь стало холодно и негде укрыться… Остались мы все сиротами. Я была слишком маленькой и ничего не успе- ла спросить у отца Василия, да и не знала тогда, о чем спрашивать. Но самое главное батюшка успел вложить в мое сердце — веру искреннюю, без сомнений и вопросов. Мне надо много тру- диться, чтобы сберечь и вырастить ее, но я очень благодарна отцу Василию за то драгоценное зер- нышко, которое он подарил мне. Краткое жизнеописание 12 февраля 1928 года, в день, когда Церковь праздновала память Трех Святителей, в Белорус- сии, в деревне Клейники, Брестского повета, ро- дился мальчик. Родители, бого- любивые крестьяне, Григорий Кузьмич и Анна Иосифовна, назвали сына Василием. Сейчас Клейники — приго- род Бреста, а в 20-ых годах XX века — глухая полесская дере- венька, где люди, чтобы жить, усердно трудились. Вася помо- гал родителям с самого малень- кого возраста, а в шесть лет ему уже доверяли пасти гусей. Те- перь, когда жизнь стала проще, а детство длиннее, это трудно представить. …Потом начались война и немецкая оккупа- ция. Наступило страшное, нищее, голодное вре- мя. Василий учился тогда в школе — не было не только учебников, но и бумаги, чтобы писать. Ка- кое можно было получить образование? И до того ли было… Интересно: впоследствии у отца Василия была огромная паства, среди духовных чад — цвет Ле- нинградской интеллигенции: врачи, ученые, пи- сатели, музыканты, актеры — со всеми батюшка находил общий язык. Кроме духовной мудрости у него были широкие познания в самых разных областях. Кто-то из духовных чад отца Васи- лия вспоминал, как стал свидетелем разговора батюшки и изобретателя — они обсуждали, как нужно изменить механизм, чтобы он лучше ра- ботал… А тогда, в детстве, Василий получил самое | к Божией Матери, к святым подвижникам. Этим знанием с ним делились его родители. Григорий Кузьмич, когда собирался в церковь, спрашивал своих детей: «Кто желает идти на праздничное богослужение?» В храм Вася всегда шел с охотой и радостью. Но в двенадцать-четы- рнадцать лет у него начались сомнения. Батюшка рассказывал об этом времени: «Приду в церковь, а такого возраста, как я, нет. Думаю себе, больше не пойду. Однажды учитель в школе, в пятом классе, на- чал нас убеждать, что никакого Бога нет и что Пасха — выдуманный попами праздник. Я же го- товился идти на пасхальную службу в церковь. Директор школы пришел к нам и начал читать ка- кую-то листовку, какого-то ученого, что ни Бога, ни Христа не было, что никаких научно-истори- ческих документов нет о том, что Христос есть историческая личность. Меня это так оскорби- ло — что ученый человек так может лгать, а для меня Евангелие было святой книгой, говорящей непреложную Истину. У меня в душе от обиды на директора и ученого возгорелся такой гнев, что я готов был драться с ним. Этим они внесли та- кое недоверие к ученым людям, что я до сих пор не могу от этого отделаться». В 1945 году, семнадцатилетним юношей, Ва- силий устроился работать в паровозное депо Брест-Центральный, оттуда его направили учить- ся в железнодорожный техникум. Но сердце его все время тянулось к Богу. Чтобы посещать богослу- жения, приходилось отпра- шиваться с работы под раз- ными предлогами, говорить о том, что ходишь в церковь, было опасно, сталинские го- нения на верующих притихли лишь на время войны. Из воспоминаний отца Ва- силия: «Помню, в Пасхальную ночь 1946 года я ушел c ра- боты самовольно на праздничную службу на два часа. Об этом узнала мастер, и меня хотели от- дать под суд за нарушение дисциплины. Но чудес- ным образом меня защитила табельщица». В 1947 году настоятель храма подошел к Ва- силию и предложил поступать в духовную семи- нарию, которую в тот год открыл архиепископ Минский и Белорусский Питирим (Свиридов). Молодой человек согласился. С рекоменда- цией и благословением отправился в Минск. Так начался его путь по давно выбранной доро- ге, трудное, иногда непосильное, восхождение к Царству Божию. «В семинарии я почувствовал себя на том ме- сте, где именно мне нужно было быть. Было труд- но учиться. Терминология для нас, учившихся в светских учебных заведениях, была непонятна. Требования к нам предъявляли большие. Многие не выдерживали, уходили, некоторых исключали за нарушение семинарской дисциплины. Приведу |
| пример: нас приняли в семинарию сто тридцать семь человек. А окончили курс — двадцать шесть. Я же свои трудности разрешал молитвою перед чудотворной иконой Жировицкой Божией Ма- тери. Когда перешел в четвертый класс семинарии, я задумался, что мне делать: идти в Духовную ака- демию или посвящаться во свя- щенника и поступать служить в деревенском приходе? Помню как сейчас, 7 октября 1950 года, после вечернего Богослужения, вышел в сад прогуляться. Начал решать вопрос дальнейшей жизни. Решил жениться, посвящаться в свя- щенника и идти на приход, так как я считал себя неспособным учиться в высшей богословской школе. Вдруг с 7 на 8 октября, утром, вижу сон: лежу на семинарской кровати. Сидит возле мен на каменном круглом стуле седенький старичок Держит свиток и мне все читает. В заключени смотрит на меня и говорит: “Нужно больше тру диться и учиться. Иди”. От этого сна я проснул ся: уже 7 часов утра. Спрашиваю семинариста кровать которого рядом со мной: “Ты видел сей час, здесь сидел старик со свитком? ” Он отвечает мне: “Нет…” Пошли в церковь на воскресное Богослужени Вхожу в храм — на середине лежит икона препо добного Сергия. Я как взглянул на него — о, ужас — да ведь этот старец и читал мне свиток. Посл этого я начал стараться учиться, чтобы не был троек в аттестате. Иначе не поступить в Духов ную академию, так как это время было для Церк ви очень неспокойное. Я решил жениться 21 января 1951 года и руко положился сначала во дьякона, а 22 апреля 195 года в минском кафедральном соборе рукоположе во священника. 1 сентября 1951 года после вступительных эк заменов я был принят в Ленинградскую духовную академию, которую окончил 18 июня 1955 года и, по представлении сочинения на тему “Препо добный Симеон Новый Богослов и его богословски воззрения”, Совет академии присудил ученую сте пень кандидата богословия». Когда, совсем молодым человеком, отец Ва силий начинал служить, еще был жив Сталин… Православная Церковь была обескровлена, но н побеждена — на места погибших вставали люди готовые на подвижничество во Имя Божие Сколько имели они мужества и веры, чтобы п своей воле вступить на этот Крестный Путь! Батюшка всегда говорил об этом просто: « должен был пойти в Семинарию», «это был мо путь». И прошел он его с достоинством, терпени ем и безграничной любовью к Богу и людям. Священников в Ленинграде было так мало, чт еще будучи студентом Духовной академии, мо лодой иерей Василий стал служить на приход — сначала в академическом храме в честь свято го апостола и евангелиста Иоанна Богослова, а 1952 году его назначили штатным священником храм Спаса Нерукотворного Образа в Шувалово в котором он служил до 1957 года. Когда в Ленинграде в 1957 году открыли Алек сандро-Невскую Лавру, отца Василия указо митрополита Ленинградского и Новгородског Гурия (Егорова) назначили штатным священни ком Троицкого собора. Но уже в июле 1961 год уполномоченный по делам религии уволил его з штат, причем без ведома правящего архиерея. | Отец Василий рас- сказывал об этом: «Ког- да митрополит Гурий спросил уполномоченно- го Жаринова Григория Семеновича, за что меня отстранили от свя- щеннического служения, уполномоченный митро- политу ответил: “Он бесов изгоняет”. Митро- полит Гурий меня спра- шивает: “Правда ли это, что вы бесов изгоняете? Я рядом с собором живу, но этого не знаю”. Я Вла- дыке ответил, что я не видел, как они уходят от человека, но если кто из больных душой или телом приходит и просит помолиться, я служу молебен и прошу у Господа исцелить его болезни и простить грехи. Господь Иисус Христос по вере болящего и по моей недо- стойной просьбе исцелял больного от той или дру- гой болезни. “Я же не видел, как бесы бежали, а вот Григорий Семенович, сидя в своем кабинете, видел, как я бесов изгоняю и как они бегут. Думаю, они приходят и жалуются ему на меня”. Когда же я сам спросил, за что меня отстра- нили от пастырского служения, уполномоченный мне ответил: “Первое — за то, что вы имеете большое влияние на молодежь. Вас везде окружа- ют молодые люди — это недопустимо. Второе — вы бесов изгоняете, — и ехидно засмеялся. — Третье — за переписку с Владимиром Шавровым (сыном генерала Шаврова, который жил в Мо- скве, его считали корреспондентом журнала Мо- сковской Патриархии) ”. И четвертое — за то, что я отнекнулся от сотрудничания с ними. Затем раздается вопрос: “За что, вас так лю- бит народ? Вы ведь не так уж красиво служите”. Я ответил: “За то, что я их люблю, их везде ру- гают, а я, особенно старушек, с любовью прини- маю на исповедь и благословляю, и отвечаю на их вопросы, и молебны служу”. Он мне ответил, что так не надо, а “поступайте как все священ- ники”». В августе 1961 года отцу Василию разреши- ли служить штатным священником на Боль- шеохтинском кладбище в Никольской церкви, подальше от молодежи. Но молодежь собра- лась вокруг него и там. Вообще всегда рядом с батюшкой было очень много людей, всех притя- гивала необыкновенная сила его любви. Больше пятидесяти духовных чад отца Василия стали священниками. Батюшка начинал священническое служение в годы жестоких гонений на церковь, претерпел многие гонения сам, напраслину, несколько ин- фарктов и клинических смертей. В последние годы врачи не понимали, как он может жить, если сердце работа- ет лишь на двадцать процентов. А он не только жил, он до по- следнего Служил. Отец Василий один из первых создал приход- скую школу при храме Спаса Не- рукотворного Образа, окормлял другие школы, больницы, тюрь- мы, возглавлял Общество трез- вости. И все время рядом были толпы народа, и каждый хотел спросить батюшкиного совета, попросить молитвы. Бывало, что отца Василия прямо из храма увозили в реанимацию. | Но как только его переводили в палату, люди шли туда. Трудно представить, как ему было тяжело, но он никогда никому не отказал в участии. Батюшка был ярко сияющей лампадой, от ко- торой все мы получили свет Веры. Во времена духовного вакуума, наполненного богоборче- ской пропагандой и потом, когда любой запрет и цензура были уничтожены, а людей ошеломи- ло обилие и разнообразность информационного мусора, отец Василий был ориентиром, свидете- лем любви Божией и помогал не сбиться с пути. «Когда я стал священником, люди начали об- ращаться ко мне с разными скорбями, болезнями, чтобы получить от меня утешение в горе. Я был в недоумении: как помочь людям? Не находил от- вета ни в семинарском образовании, ни в акаде- мическом. Вдруг мне приносит и дарит книгу раба Божия — даже не помню ее имени, книга принадлежала иеромонаху Михаилу, доценту Санкт-Петер- бургской Духовной академии, — “Отец Иоанн Кронштадтский” (полная биография с иллю- страциями, издания 1903 года). Я эту книгу с радостью и слезами прочитал. Из этой книги я узнал, что святой Иоанн сам приходил к алкого- ликам и призывал их к исправлению. Я подумал — отец Иоанн сам ходил и искал израненного че- ловека и оказывал помощь, лечил его раны душев- ные и телесные, а ко мне приходят израненные жизнью и винопитием. Я сам себя обличал и укорял: “Какой же ты па- стырь, если сами страждущие люди ищут уте- шения в церкви, а ты не оказываешь им помощи? ” …Святая Библия и опыт Церкви показыва- ют, что силою молитвы можно преобразить как душу, так и тело человека. Вот я и решил: молит- вою, Святыми Таинствами помогать людям». Отец Василий многого достиг за годы подвиж- нического служения — по его молитвам Господь дарил нам чудеса: находились пропавшие, выз- доравливали смертельно больные, разрешались неразрешимые проблемы. Мы все свидетели ба- тюшкиной прозорливости. Господь открыл отцу Василию день, когда за- кончится его земная жизнь. Батюшка знал, что умрет в субботу. Каждую пятницу он проживал как последний день своей жизни. Он умер в ночь на субботу, в священническом облачении, во время молитвы. Священномученик Философ Орнатский, во время проповеди на Саровских торжествах 1903 года, сказал: «Какая чудная, блаженная кончи- на, — венец праведной подвижнической жизни! Умереть на молитве — это высшее счастье для христианина. На молитве человек, становясь ли- цом к лицу с невидимым Богом, переживает все святые чувствования, изливает перед Ним свою душу, предает всего себя в руки Его. Смерть на молитве, освобождая дух человеческий от уз плоти, возвращает его в родную стихию блаженства вечного в лицезрении Божества, что со- ставляет счастье и самой мо- литвы. Умирающий на молитве находит то, чего искал, к чему пламенно стремился. Так, с мо- литвою на устах, умер на кресте Господь Иисус Христос, с мо- литвою же за врагов своих умер и святой Стефан первомученик и многие другие праведники. Да не лишит и нас, братие, Го- сподь Бог этого счастья!» |