Поиск по сайту
Авторизация
Логин:
Пароль:
Забыли свой пароль?
Регистрация
Подписка на рассылку
Реклама

«Гражданин Высшего Иерусалима»: жизнь и смерть историка Б.А. Тураева

English
Дата публикации: 06.02.2021
Автор: Евгения Аброськина
Год выпуска: 2020
Из газеты: Газета Вестник Александро-Невской Лавры № № 5-6 (179-180) 2020.
Тема: Жизненный путь
6 Февраль 2021
богослужебных книг», хотя важно отметить, что до него никто не занимался подобными исследованиями. Большинство источников, имевшихся в распоряжении у русских ученых, имели агиографический характер: это были жития святых. Другие, более надежные исторические источники для изучения истории Эфиопии отсутствовали, что сознавал Тураев: «До самого XIX в., - писал он, - история Абиссинии представляет ряд нераз- решимых вопросов, незаполненных пробелов и хронологических несуразностей». Результатом работы над житиями стала работа «Исследова- ния в области агиологических источников исто- рии Эфиопии», которая выдвинула ее автора пер- вый ряд европейских эфиопистов. В 1912 году основал при Академии наук жур- нал «Христианский восток» (совместно с В. Н. Бенешевичем и Н. Я. Марром). В записке об ос- новании журнала отмечалось, что, в то время как над изучением христианского Востока западно- европейская мысль трудится интенсивно и пла- номерно, наука русская стоит в стороне, в то вре- мя как тема более чем актуальна. Тураев издавал в журнале материалы по христианской Африке – например, коптские надписи и пергаментный амбулет. Он же написал небольшой очерк о ну- бийской христианской литературе (по мнению А.Б. Давидсона, ни до него, ни после эта тема не была разработана). В «Христианском востоке» Тураев опубликовал «Эфиопское аскетическое послание, приписанное св. Макарию Египетско- му», заметку о Евангелии детства Христа в эфи- опской письменности. В последние годы жизни он много сил отдает служению Церкви: он участвовал в работе Все- российского Церковного Собора 1917-1918 гг., был лектором Богословского института. Исто- рик С.А. Жебелев вспоминал: ««С каким жаром отдался он в последние два года приходской ра- боте, Богословскому институту! С каким трога- тельным умилением исполнял он обязанности старосты нашей университетской церкви! А когда по чьей-то злой воле и явному недомыслию при- казано было прекратить в ней Богослужение, с какою ревностью стал он, как говорил, «строить» свою церковь в доме № 8 по Биржевой линии. И он «построил» ее и лелеял ее, и готов был всего себя отдать за нее. Минувшею зимою я сам видел, как он нес сам по набережной несколько поленьев в церковь». Предсоборному Совету и Священному Со- бору Тураевым был предложен проект обители ученых иноков, причем устроить ее он предлагал в Александро-Невской Лавре или монастыре в Херсонесе, месте крещения св. Владимира. В 1919 году Ту- раев активно участвовал в ра- боте Комиссии духовно-учеб- ных заведений Петроградской епархии, а по окончании рабо- ты Комиссии ему была пред- ложена кафедра Литургики в создаваемом Богословском Институте. Санкт-Петербург- ском университете. Среди близких ему людей многие были лицами духов- ного звания. Любимый ученик — Иван Волков — был сыном священника и учился в Ду- ховной семинарии. Страшным ударом для Тураева стал арест 10 декабря 1918 г. отца Волко- ва, а вскоре не стало и самого Ивана. Прервалась жизнь и другого ученика, которого Борис Александрович считал продолжателем своего дела — А. Л. Ко- цейовского. В 1919 г. Тураев потерял еще одного — он написал о нем своей ученице Т. Борозди- ной-Козьминой: «Умер молодой, высокоталант- ливый и симпатичный астроном М. А. Вильев, занимавшийся у меня Египтом и Абиссинией и уже сделавший несколько открытий и в своей об- ласти, и в нашей. Он сгорел в несколько дней от воспаления легких. До сих пор не могу прийти в себя от этой ужасной смерти — она стоит десят- ков. У покойного, еще не достигшего 30 лет, уже было более 100 печатных работ, европейское имя и необычайная скромность и благородство». Его не стало 23 июля 1920 года. С кончиной Ту- раева связан ряд легенд: будто бы он умер на даче в Удельной от сыпного тифа, а несколько ученых, пытаясь спасти его, направили письмо к А. В. Лу- начарскому с просьбой выделить для выдающего- ся ученого лекарства и рис. Резолюция на письме, по свидетельству соседей по даче, была убий- ственна: «В настоящее время молодая Советская республика в египтологах не нуждается». Его друг профессор и врач А. В. Живаго писал в днев- нике: «Я лично потрясен величайшим горем. Еще так недавно, уже заметно больной [«Ни докторам, ни семье покойного не было известно то, что знал я: обследовав покойного однажды, я нашел у него надключичную саркому левой стороны, что под- твердил мне потом, вызванный не без хитрости и осмотревший его, друг-хирург П. И. Постников, нашедший случай неоперабильным»] и истощен- ный, какие-нибудь 3–4 недели назад, прибыв в Москву с целью поработать в Музее (а послед- ние годы он останавливался у меня), он пришел ко мне пешком с Николаевского вокзала, неся в руках около пуда книг и приобретенный для меня в Петрограде головной конец деревянного египетского саркофага». На наш взгляд, обе вер- сии могут быть по-своему правдивы: увлеченный своим делом Тураев мало уделял времени своему здоровью (да и как могло быть иначе в страшные послереволюционные годы, когда лишь служе- ние делу и вера в Бога могли помочь выжить), а молодое советское государство действительно не нуждалось в надстроечной египтологии. Как горько резюмирует Давидсон, перспектива науч- ного наследия Тураева, учитывая его несоветские «параметры», была незавидна, а сам Тураев, слу- чись ему пережить 1920-е гг., вряд ли бы избежал машины сталинских репрессий, будучи челове- ком открыто верующим и монархически настро- енным. После панихиды по своему мужу Елена Фи- лимоновна Тураева произнесла в кругу друзей горькие слова о том, что удивляться смерти Бо- риса Александровича не надо, потому что он уже два года умирал, не находя в себе сил жить после того, как «душу» от него отняли и оставили толь- ко «желудок», ради которого стоит ли жить?! Мысль о смерти была ему постоянно присуща, и не раз в последнюю ночь и день он говорил: «пусти меня, пусти... я иду служить в церковь», «много еще неразрешенных вопросов, но я уже устал». Ему как человеку «глубоко и сознательно любящему Родину, родное, было душно и тошно в окружавшем его интернационале», и потому он так просил «отпустить» его в иной и лучший мир. Незадолго до кончины Борис Александрович принял посвящение в стихарь, и в стихаре, как чтеца, согласно его желанию, его и похоронили. Как отметил С.А. Жебелев, состоявший членом Совета Палестинского Общества, «Борис Алек- сандрович жил и умер истинным служителем церкви, вернейшим сыном ее. И невольно хочет- ся уподобить Бориса Александровича тем людям, которые в древней церкви назывались исповед- никами». Смерть Тураева стала окончанием целой ис- следовательской эпохи для науки и настоящей трагедией для его учеников. Он принимал уча- стие в жизни своих студентов, аспирантов, моло- дых коллег. Говоря о нем, его современники часто употребляли слова «свет», «светильник», «све- тился». Жебелев писал после его смерти: «Когда мы, в годы нашего студенчества занимались гре- ческими надписями у Ф.Ф. Соколова, последний как-то раз назвал Бориса Александровича «аги- ос» «святым». Как писал академик И.Ю. Крач- ковский, Тураев был «последним историком классического Востока, который мог бы обнять в своем широком синтезе историческое развитие всех стран древности и чувствовать себя авторитетом в оценке всех сторон их культуры». Известный ученый и светлый человек Борис Александрович Тураев похоронен на Николь- ском кладбище Александро-Невской Лавры в могиле своей бабушки – А.Н. Нейяр (урожд. Ка- лугина).
2 - 2 из 2
Начало |  Пред.  |  1  2  |  След. | Конец  | Все 

Количество показов :  7574
Дата публикации: 06.02.2021
Автор: Евгения Аброськина
Год выпуска: 2020
Из газеты: Газета Вестник Александро-Невской Лавры № № 5-6 (179-180) 2020.
Тема: Жизненный путь
Возврат к списку
   
Нам Важно ваше мнение  ФОРУМ